— Даже так? — удивился я, не думал, что всё будет так серьёзно. — Буду осторожен в следующий раз, когда скину мундир. Но тебя это, как я понял, не особо касается.
— Пусть попробуют, для начала, догнать или найти, — усмехнулся Артём, направляясь к выходу. — Я рыба не их уровня, дозор мне не помеха, когда я один. Ладно, бывай Хал. Я кину тебе зов, если появятся подробности, или появится план поэффективнее тех, что у нас есть.
— Хорошо, — ответил я. — Удачи тебе, Артём.
Стоило двери закрыться за Артёмом, как её открыл лейтенант. В его руках была папка с документами.
— Михаил Андреевич, вы освободились? — спросил он, проходя к столу. — Вот отчёт о погибших. Я постарался расписать все подробности, в том числе кто откуда родом, чтобы отправить письма.
— Ах да, ещё же штрафы эти грёбаные, за гибель, — в полголоса сказал я себе под нос, осознавая, как это ударит по моему кошельку. — Давай сюда, просмотрю на досуге.
— Капитан, ещё вас вызывает командир первого полка, — сказал лейтенант. — Он ждёт объяснений. Похоже, кто-то пожаловался на вас.
Ну приехали.
— Ясно, Баранов, — ответил я. — Можешь идти.
Глава 14
Вот и настал момент, когда придётся познакомиться со своим непосредственным начальством. С одним из тех кто допустил весь этот бардак. Умом я понимаю, что мне стоит держать язык за зубами, но в душе так и хочется избавиться от очередной гниды, без которой этот мир будет куда спокойнее.
Однако моя натура аристократа, закалённая событиями прошлого, не даст мне выйти из себя. Это далеко не первый подонок на моей памяти, с которым мне доведётся иметь дело. В моём прошлом в столице таких было много, начиная с императора, потому я и вернулся в поместье рода, под начало своего недальновидного брата, за что поплатился своей жизнью. Ладно, давно пора перестать поминать прошлое в таком ключе, стоит хорошо подумать о предстоящей встрече: я же пока не имею представления о том, что рассказали полковнику, потому пока неизвестно, как мне стоит вести разговор. Ладно, на месте решу.
Разговоры с Седым вынудили меня на днях узнать адрес моего начальства, так что мне не придётся выяснять у подчинённых куда идти, в противном случае я вполне мог бы подать плохой пример подчинённым своей неосведомлённостью, а в роте марку, хочу я или нет, надо держать, и сейчас, уверен, что донёс на меня не кто-то из моей роты, а тот лейтенант, что увязался за Барановым. По крайней мере, мне так хотелось бы думать, не смотря на то, что у моих бойцов мотивы вполне были, вот только какой рядовой пойдёт к полковнику, перепрыгнув через своих начальников? Разве что сектант, этим-то абсолютно плевать.
В этих раздумьях я покончил с документами и направился в сторону особняка командира первого полка. Пока я шёл, я заметил,что за мной наблюдают. Опять сектанты? У них что, мало забот, за мной решили понаблюдать?
— Михаил? — услышал я голос отца Флавия.
— Да, святой отец, — ответил я. — Вы что-то хотели?
— Мне тут доложили о том, что ты оставил свой пост и куда-то направляешься, — продолжил голос святоши. — Мне стало любопытно. Что-то случилось?
— Да ничего особенного, — ответил я. — Полковник вызывает меня к себе.
— Правда? И по какому поводу? — спросил Флавий.
Даже не знаю, стоит ли рассказывать святоше о том, что произошло. А впрочем, что это изменит?
— Я отправил в темницу сектантов из своей роты, они образовали гнездо саганов, пожертвовав своими жизнями, — ответил я. — Полковник требует обяснений, почему у меня в роте погибло столько человек.
Понятно, — ответил святоша. — А что с моим заданием? Задержали кого-нибудь?
— Я поговорил с комбатом, — ответил я, не смотря на желание послать святошу куда подальше, не до него сейчас. — Треть крепости закрыта для Гравенских, с остальным уже как-нибудь сами решайте.
— Я уже решил, сын мой, — услышал я добродушный голос святоши. — Я поговорил с твоим полковником. Он любезно обещал всё устроить. Так что не беспокойя о своей участи, я обо всём позаботился. Просто скажи… А скажи-ка так: приходил отец Флавий и именем церкви потребовал от тебя запереть сектантов в темнице, где арестованные погибли от магии неизвестного тебе происхождения. Дальше он тебя даже слушать не станет, после того как ты упомянешь моё имя.
— Спасибо, конечно, — ответил опешивший я, даже остановился от такой новости. — Но я и сам могу о себе позаботиться.
— Сын мой, — сказал отец Флавий. — Твои желания и принципы сейчас не важны. Куда важнее общий результат, и для его достижения требуются все возможные средства. А теперь будь послушным мальчиком, перестань противиться моей помощи.
После этих слов святоша оборвал связь.
Вот же засранец, всё уже решил за меня. Что ж, не хотелось бы это признавать, но он прав. К чёрту гордость, скажу как есть. А впрочем, поступлю, как сказал святоша. И всё же, очень любопытно, почему полковник, один из первых лиц в крепости, из тех, что творили тут свои тёмные дела, внезапно пошёл на уступки, согласившись помочь святоше.
Когда я подошёл к особняку командира первого полка, я получил ответ на свой вопрос: снежно-белый четырёхэтажный солидный особняк с колоннами у парадного входа был оплетён громадными щупальцами, всем своим видом напоминающими те, что есть у морских тварей, и чуть ли не трещал вдоль и поперёк от навалившейся на него тяжести, а вокруг особняка суетились солдаты первого полка, не занятые караулом на стенах. Так вот, значит, каким был у этих двоих разговор. Стоило догадаться.
Я достал папиросу из портсигара и закурил, выдохнул дым, обдумывая ситуацию, а после принялся пробираться через столпившихся зевак и солдат ко входу, где несколько офицеров разных чинов охраняли вход, периодически выпуская выносящих всякую утварь слуг.
— Здравия желаю, господа, — поприветствовал я охранявших по форме, отсалютовав двумя пальцами. — Я был вызван для объяснений командиром первого полка Алексеевым. Он внутри?
Один из стоящих на ступенях капитанов глянул на меня.
— Алексеев у себя в кабинете, — ответил он. — Только я очень сомневаюсь, что ему сейчас есть дело до тебя после случившегося, не советую перед ним сейчас появляться.
— И всё же я попытаю удачу, — ответил я, затем отошёл в сторону, вслед за офицерами, чтобы пропустить очередную процессию из слуг. — Если не покажусь перед ним, Алексеев сочтёт, что я проигнорировал его приказ. — я докурил, бросил окурок на землю и затушил, а затем продолжил. — Ну так как, пропустите?
— Ну как знаешь. — сказал капитан, и офицеры расступились, пропуская меня внутрь. — Проходи.
Внутри особняка также на стенах висели щупальца, как оказалось, они продолжали шевелиться, будто постепенно сдавливали особняк, отчего широкая белая лестница, ведущая наверх, покрылась трещинами, а на высоком потолке, помимо трещин, во многих местах поотваливалась лепнина. От щупалец веяло высокоуровневой магией, вот, значит, почему слуги пожитки выносят. Похоже полковник уже похоронил этот дом, посчитав, что ему проще переехать, чем безуспешно пытаться избавиться от непростого заклятия.
Поднявшись на второй этаж, я наткнулся на дворецкого, раздающего указания слугам, но не стал спрашивать у него, где мне найти полковника: в воздухе ощущалось даже кожей столько рваных следов боевой магии, что заблудиться было сложно, так что я попросту поднялся на четвёртый, полагаясь на свои чувства, а там уже прошёл по коридору до роскошных двустворчатых дверей из чёрного дерева и громко постучал.
— Ну что опять⁈ — услышал я басистый, громкий, поставленный голос. — Кого опять, блять, сюда принесло?
Я открыл дверь, сделал два шага и отсалютовал, поприветствовав командира как положено.
— Капитан Морозов, — ответил я, — Прибыл по вашему приказу, объяснить произошедшее.
Полковник Федор Иванович Алексеев, сидя за письменным столом, выглядел как настоящий военачальник во всех деталях своего облика. Его мундир, украшенный несколькими наградами, сейчас был расстегнут, словно символизируя его внутреннюю борьбу и разочарование. Несколько потертый шеврон на плече и мятый ворот сорочки добавляли образу полковника некоторую небрежность, при этом седины, уже такой привычной для местного армейского контингента, у полковника не было, однако властный, усталый, проницательный, полный многолетнего опыта взгляд говорил о том, что полковник старше, чем может показаться. Под темными бровями просвечивало также и раздражение, об этом говорило и то, что он закинул ноги на стол, держал в руке стакан с алкоголем прозрачного цвета, смотрел на стакан и покачивал его, взбалтывая содержимое, о чём-то думая. Он мог сойти за выдающегося офицера, если бы я не был наслышан о том, как он регулярно закрывал глаза на происходящее ради своей выгоды.